Еще не август

Гамбург, будни

Боже мой, теперь Мюнхен!

Ощущение, что террористические организации (а может быть, и спецслужбы – за подобными акциями вполне способно стоять какое-нибудь государство со своими ресурсами и кадрами) нашли новые технологии воздействия на слабовольных и слабоумных и с успехом превращают их в живые бомбы. Аутсайдеры, дауншифтеры, социально проигравшие и публично отверженные – идеальный материал для подрыва. И ведь вследствие войны на Среднем Востоке сегодня там целое новое поколение беженцев, которые не сегодня, так завтра еще будут и будут пополнять ряды тех, кто нападает, взрывает, стреляет, бросается с топором.

Значит ли это, что нужно оттолкнуть руку просящего – просящего об убежище, о защите, о сохранении жизни? Да на то и расчет!

Люнебург, воскресенье

Европейцев атаковать просто. У них – все по расписанию, а расписание составлено под рабочий график. В воскресенье – в городах тишина и покой. По вечерам в будни, в субботу в первой половине дня – суета и толпы. Особенные толпы в крупных городах, туристических местах.

Европейцы, индивидуалисты по сути, донельзя коллективные существа. И этим пользуются и впадающие в «амок», и расчетливые преступники.

Нельзя не сочувствовать Мюнхену, как и Ницце, как и всем тем безвинным, кто стал жертвой  террора. И страшно думать, что сейчас еще только июль…

Билет в музей

И еще о Немецком музее соли. При покупке билета служитель поинтересовался, нет ли у посетительницы каких-нибудь льгот. Ясное дело, всякая рабочая лошадь из России, выбравшаяся в Европу, однозначно выглядит как нуждающаяся в общественном вспомоществовании. На удивленное: «Но ведь в Германии, наверное, не учитываются  льготы иностранных государств?» последовал ответ: «Пожалуйста, скажите, из какой Вы страны, и я просто это учту при продаже билета». «Из России. И там есть у меня социальная карта». «Ваш билет – льготный, на 1 евро дешевле» («erm.» - означает «льготный»).

Жизнь заиграла новыми красками.

Конечно, и в Москве в музее спросят, есть ли у посетителя льготы. Но вряд ли это распространяется на людей из-за рубежа. Скорее всего, это даже не распространяется на людей из Тюмени.

У нас пытались монетизировать отношения гражданина и государства, отменялись всякие льготы. А в Германии, понимая неизбывную человеческую тягу к халяве,  напротив, это активно эксплуатируют. Передовик в этом деле, конечно, железная дорога, которая предусматривает целую разветвленную систему всяких карт, скидок, льготных проездов и т.д. и т.п. Результат: толпы на вокзалах, народ любит путешествовать на поезде.

Вот и в музей хочется сходить еще раз…

Соль земли

Люнебург поднялся на соли. Здесь она местами выходит прямо на поверхность. Есть также залежи гипса, мела. В Немецком музее соли про это все можно узнать. Экспозиция показывает, как совершенствовалось производство, насколько поначалу было оно тяжелым, а потом стали изобретаться местными умельцами всякие насосы и транспортеры, которые существенно облегчили труд.

Соль разлеталась отсюда во все стороны, на карте поставок можно увидеть даже Москву – вот как далеко ганзейский город отправлял свой знаменитый товар.

Сегодня, конечно, здесь уже нет соляного производства, потому что другие, более дешевые предприятия вытеснили Люнебург с этого рынка.

Но вот что удивительно: имея такой природный ресурс, такое ценное ископаемое, город (и вся страна) не только не потеряли преимуществ, но и фактически использовали их как стартовый капитал, чтобы по сию пору быть со своей экономикой впереди многих стран. 

Для них соль стала толчком последующего успешного развития и процветания. Люнебуржцы не проели свои деньги, полученные от соли, а построили город, воспитали людей, инвестировали в разные другие начинания. Богатство, данное природой, было преумножено. Поучительно для какого-нибудь Детройта или Байкальска.

Здесь многое крутится вокруг соли – вот и в местной церкви плакат с портретами членов совета прихода с заголовком «Соль земли». Верим!  

Производственное совещание

Вторник в Нордост-институте – день планерки (летучки, производственного совещания). Дальше у многих отпуск, может быть, уже собираться регулярно не получится.

Деятельность научного учреждения в Германии похожа на то, как у нас. У административного персонала служба от сих до сих: их рабочее время жестко контролирует не только свое начальство, но и федеральные проверяющие, причем утром и вечером нужно вставлять в электронный терминал личную карточку, так что сведения могут видеть не только в Люнебурге, но и в Берлине. Аудит ведется для того, чтобы убедиться: человек не сачкует и деньги получает не зря. И не перерабатывает, чтобы законодательство не нарушать.

А вот научные сотрудники могут быть в более плавном полете. Раз в неделю работа дома – это правило. Но требования к рабочему месту и у них жесткие – чтобы светло, чтобы компьютер.

Хорошо быть все-таки в гостях: после планерки меняем книги в библиотеке - и в курпарк! 

Поработать - в курпарк

Каждый третий город в Германии – какой-нибудь Бад (Баден-Баден – так тот вообще Бад дважды). Но каждый первый город имеет какой-нибудь Кур (не от слова «курить» и не от слова  «куры»): курцентрум, курпарк, терренкур или курорт, на худой конец – Курфюрстендамм.

В Люнебурге, городе, который стоит на соли и имеет целебные источники, есть волшебный курпарк и свой бадевельт . В этом баде можно лежать часами в лечебной воде и здороветь.

Парк же – очередное произведение искусства. Утки, кролики, подстриженные газоны, розы… Есть сооружение из веток, через которые проливается вода с минералами и наполняет воздух полезными брызгами. Это чудо для всех. Милое дело прийти сюда с книжкой.

И снова Гамбург

И снова университет. Но на сей раз разноязыкий город, несмотря на ужас в Ницце, был просто неотразим. Понравилась атмосфера: и коллега в университете, и студенты в мензе, и иностранцы на улицах – все было наполнено доброжелательностью и открытостью. Был последний день семестра, и чувствовалась торжественность завершающего момента. Переговоры, которые были в университете относительно сотрудничества, кажется, что-то обещают.

А потом оставалось время прокатиться на экскурсионном автобусе по городу. Набилось довольно много иностранной молодежи: интеграционный семинар выехал познакомиться с городом. Выходцы из Африки и исламского Востока уже вполне прилично говорили по-немецки, но и временами подтрунивали над немцами («О да, это же деньги! Нужно экономить!»).

На улицах Гамбурга толпы людей – и в точках концентрации достопримечательностей, таких как порт, и на знаменитой Реепербан,  и в магазинах. А на главном вокзале вообще плечом к плечу. Большое количество людей с детьми все калибров – от грудничков до подростков с родителями.  

В самых посещаемых местах города – еще и палатки с мелочной торговлей имени малого бизнеса (опять же нет на них Собянина). И между всем этим – фланирующая, наслаждающаяся жизнью  публика.

Прелестные германские магазины. В Гамбурге они просто собрания произведений искусства для  нательного использования на каждый день. На фото – только половина отдела джинсов в одном из магазинов. Наказание для шопперов – поди, выбери тут что-нибудь, когда все просто ломится, все завалено, все через край.

Доклад в институте

14 июля в кругу научных сотрудников Нордост-института с  докладом о своем проекте выступила профессор Татьяна Иларионова. Затем состоялась оживленная дискуссия по проблемам развития балтийского региона, истории немцев здесь, деятельности печатной прессы и, особенно, использования этой печатью рекламы.

По мнению профессора, реклама до 1917 года была для газет и журналов балтийских немцев не только методом пополнения редакционного бюджета, но и источником информации, что было очень важно в условиях тотальной цензуры. Реклама была территорией свободы, потому что только так зачастую можно было сообщить о событиях в семье или на частном предприятии, об общественном или культурном мероприятии. Это ограниченное пространство свободы позволяет по-новому посмотреть на социальное развитие: всегда, даже в годы самых жестоких репрессий остается нечто, куда не дотягивается государство, с чем ему не справиться. И эти, пусть урезанные, возможности дают людям шанс жить и в конечном счете добиваться изменений к лучшему. 

Коллективный поход и заплыв

Американцы, имеющие в Москве дело с российскими обучающимися (детьми, студентами, взрослыми), удивляются тому, насколько наши люди плохо кооперируются друг с другом. У американцев это с детсада и школы – организовывать разные общества, придумывать и, главное, осуществлять полезные проекты. Мы же, несмотря на остающиеся в подсознании пионерию и комсомол, с большим удовольствием кушаем ближнего, чем вместе с ним  объединяемся и солидаризируемся. Парадокс: индивидуализированный мир капитала дает все основания для того, чтобы жило, крепло гражданское общество.

У немцев культура объединяться тоже в крови. Конечно, на протяжении веков разные злые силы использовали эту страсть, но в современной Германии она имеет совершенно позитивный смысл. И проявляется это в том числе и в коллективных вылазках по родным местам или за рубеж разных предприятий и офисов. Причем, Betriebsausflüge до падения Берлинской стены были приняты и в ФРГ, и в ГДР. Обычное дело – как минимум, раз в год всем вместе куда-нибудь двинуть.

12 июля такую вылазку в город неподалеку осуществил Нордост-институт, «проживающий» в Люнебурге. Коллектив прихватил и свою гостью – профессора Татьяну Иларионову.

Путь лежал в небольшой городок Лауэнбург, который расположился на Эльбе. Когда-то рядом с ним была колючая проволока и полоса слежения – шла граница с ГДР. Сегодня здесь сходятся административные границы трех федеральных земель – Нижней Саксонии, Шлезвиг-Гольштейна и Мекленбурга-Передней Померании.

Лауэнбург любит Эльбу и временами страдает от нее – бывают жуткие наводнения, которые приводят к затоплению всей местности. Но люди потом все снова приводят в порядок и продолжают жить. Хотя работы здесь немного, основная часть мотается в Гамбург, где можно найти себе применение.

Но во вторник было полным-полно туристов, в ресторане на берегу – так просто не протолкнуться. А на пароходике, который провез по Эльбе и длиннющем рукотворном канале, вообще не было свободных мест. Главный аттракцион, страх и восхищение – шлюзы на этом  канале, ведущем к Эльбе. Самые большие в мире шлюзы!

Они были построены в 1974 году и составляют 23 метра в ширину и 38 – в длину. Кораблики поднимаются тут на высоту в 61 метр! Все происходит стремительно, механизмы работают без шума и пыли. Чаша с заплывшими в нее кораблями прямо-таки взлетает наверх, на обратном пути  опускается вниз.

Публику на корабле составляли другие офисы, коллективно выползшие на отдых, вездесущие германские  пенсионеры, также сгруппировавшиеся, и школьники, познающие окрестности. Интернациональным был только коллектив Нордост-института (есть сотрудники из Польши, из Прибалтики), остальные сотни отдыхавших – местные жители-немцы.

Погода была – как современный беспокойный мир: то солнце, то проливной дождь. Речь коллег шла, конечно, и о личных делах, и о делах на работе, и о большой политике. Но каким-то знаком свыше стало завершение похода: вдруг пришел тихий, ясный, мирный вечер. Хорошо!

Ратуша

Одно из красивейших зданий Люнебурга – ратуша. В воскресенье туда был поход.

Группа сформировалась на удивление однородная – человек сорок немцев и только одна иностранка – профессор из Москвы. Судя по тому, как шла продажа билетов, было видно: приехали семьи (по преимуществу муж с женой) и несколько компаний активных пожилых леди, которые сплотились ради дешевых коллективных ж/д билетов. Но и одиночки были тоже:  экскурсия – отличный вид досуга.

А рассказ о ратуше был, действительно, интересен. Здание в том самом виде, что сейчас, стоит с 1230 года! Основные интерьеры сделаны были в 1340-м! «Город ни разу не был разрушен. Но его не раз завоевывали»,- слова нашего экскурсовода. Все самое ценное выгребли шведы, однажды воцарившиеся здесь ненадолго. Так что реликвий осталась немного.

Одна из них (на что не позарились шведы) – к потолку подвешенные кости мифического кабана, за которым гнались люди в XIII веке, а он их привел к соляным копям. На соли город разбогател. Стал потом ганзейским. Во главе стоял магистрат – он-то и заседал в ратуше. Конечно, ни о какой демократии в ее сегодняшнем понимании речи не было – на протяжении веков 14 семей все время попеременно и вместе заседали в магистрате. Принимали решения, вершили суд. Тюрьма, кстати, была тут же – где кабаньи мощи, за решеткой.

Наверное, для городского здоровья это не очень хорошо, когда одни и те же, никакой тебе ротации. Только бурный ХХ век все привел в движение. Университет, федеральные организации (как Нордост-институт) начали оживлять Люнебург.

А мы завтра еще больше интегрируемся в его жизнь – Нордост-институт почти полным своим составом  двинет в другую сторону, по окрестностям, чтобы укреплялся дух коллективизма. И мы с ним!

Пёсы Люнебурга

Нет, не собаки, не домашние животные, не любимые питомцы, а именно пёсы – нежные, красивые, чистые, абсолютно позитивные существа, которых в Люнебурге обожают все.  В Берлине собака – чаще всего признак того, что ее хозяин бездомный. А в Люнебурге пёсы проникли во все классы здешнего социума. Они подчинили себе стариков и детей, одиноких и семейных, богатых, средний класс, ну и тех, кто ниже.

Пёсам везде есть вход – и в автобус, и в магазин, и в аптеку, и в ресторан, и, конечно, повсюду в другие общественные места, такие как улицы или парки. Эти милые пёсы не кидаются на людей и себе подобных, они важно, чинно следуют у ноги. Они философски ждут на перекрестке, когда включится зеленый (удивительно, что там изображен человечек, а не пёса). Они не гадят где попало, даже не метят поднятием ноги тот или иной кустик или колесо припарковавшейся машины – город и так весь, весь их.

У люнебургских пёс не лапы, а ноги, не морды, а личики, вот только хвосты выдают их иное, не человечье  происхождение. Но это явное преимущество: потому что свое довольство жизнью они выражают не только улыбками, но и вилянием этой важной частью тела.